С лошадью ходи

В жокейском шлеме, в куртке с надписью: «Россия», Паша едет верхом по кругу манежа. Взгляд устремлен вдаль и на секунду кажется — в седле состоявшийся мальчик, которому повезло родиться в небедной семье. Паше и правда повезло. У него чудесная мама. Она стоит рядом со мной и с гордостью смотрит, как сын объезжает незнакомую лошадь.

С лошади наездника снимает заботливый тренер — сам Паша не может. У него ДЦП. Даже говорит Паша с трудом. Я спрашиваю, понравилось ли ему ездить верхом. Ребенок кивает и отвечает короткой рубленой фразой: «слезы текут». И хоть на лице ребенка застыло выражение грусти, я уверен — Паша плачет от радости. Видел, как мальчик радовался общению с лошадью. Такое впечатление, что Паша вырос в седле. Правда, седла на лошади нет —иппотерапия, помогающая в реабилитации «сложных» детей-инвалидов, предлагает обойтись без него. Круп животного укрыт пестрой накидкой, а держится ребенок за кожаные упоры, пристегнутые крепким ремнем.

«Иппотерапия — не о удовольствии, а о доверии, которое возникает между ребенком и лошадью», — объясняет руководитель центра «Инвакон» Вера Еланская. Она пришла в иппотерапию, потому что любит животных, у нее психологическое образование и опыт работы в реабилитационном центре для детей с осложнениями. Смотря на манеж, она добавляет: для ребенка с диагнозом, лошадь — вторые ноги, которых он лишен по причине болезни. 

Поскольку ребята слабые, животные носят наездников как хрустальные вазы

Открылся центр два года назад. В активе Еланской тогда значились лошадь «с мясокомбината» и 48 детей для которых реабилитация стала единственным способом не потерять связь с хрупкой реальностью. Агис — так звали щуплую клячу — тоже нуждалась в помощи старших. Еланская вспоминает: «Мы поначалу не поняли, лошадь это или осел — истощение стерло признаки благородной породы». Через год Агис уже участвовала в выездке. А потом центр стал постепенно расти. Сегодня в «Инваконе» четырнадцать лошадей, а сколько детей — руководители сбились со счета. Среди лошадей затерялась и хрупкая пони — некоторые гости центра еще не готовы к выездке на песчаном манеже.

Работа кипит. Пока мы беседуем, в центре строится купол: чтобы в холодную погоду родители наблюдали за детьми без страха попасть под осадки. Лошади хрустят сеном в стойле, сколоченном свёкром Еланской. Финансирования от правительства нет. Только пожертвования.

Спрашиваю, в чем терапия? «Лошадь создает колебательные движения, с помощью которых мы можем «сдвинуть» больных детей. Некоторых ребят несут на руках, а когда сажают в седло, они резко меняются», — поясняет Еланская. И добавляет: здоровые дети — они тоже приходят — удивляются как дети с ДЦП уверенно ездят верхом.

— Опаньки, опаньки, — доносится из недр павильона голос бодрого тренера. Звеня поводьями животные вышагивают по овалу манежа.

Продолжительность занятия — 50 минут в день. Безопасность ребенка на лошади контролируют два человека: коневод и опытный тренер Александра Погодина. Штат «Инвакона» — 12 человек. Еланская уточняет— энтузиасты-фанаты. В месяц через центр проходит 200 детей.

мнение

Вера Еланская
руководитель реабилитационных программ «Инвакон»

Попасть на занятия в «Инвакон» несложно. Запишитесь у администратора на первичный осмотр. Один или несколько специалистов осмотрят ребенка, изучат историю болезни, выписки, медицинские заключения. На основании осмотра, если нет противопоказаний, мы разработаем программу занятий. У нас занимаются дети и взрослые с разными заболеваниями — с нарушением опорно-двигательного аппарата, интеллекта, аутизмом, с редкими генетическими заболеваниями, постинсультными состояниями. Занятия в центре — платные (есть исключения). С сентября работаем 7 дней в неделю. Минувшим летом провели первый реабилитационный лагерь для детей с особенностями и первый раз участвовали в международном старте со своей лошадью, заняв 3 место.

Спрашиваю, сложно ли работать с детьми-инвалидами и получаю ответ, что не каждому тренеру конного спорта такое под силу. Но у Погодиной получается: рецепт успеха — доброта в сочетании с тренерской строгостью. В 2008 году она побывала с подопечными на паралимпийских играх в Шанхае. Российские конники получили 2 бронзовые, 6 серебряных и 6 золотых медалей в зачете.

Единственное что беспокоит Еланскую, так это то, чтобы детям доставались здоровые лошади: «В иппотерапию норовят отдать нездоровую лошадь — раз она безнадежна, так пусть хоть больным детям поможет». Но центру нужны сильные лошади. Ведь лошадь для ребенка — партнер и опора. «Поскольку ребята слабые, животные вынуждены носить наездников как хрустальные вазы», — кивает тренер Погодина.

Не без гордости Еланская рассказывает, что у российских реабилитологов в области иппотерапии накоплен серьезный опыт в работе с детьми. Она выступает на зарубежных конгрессах и делится опытом. Но иппотерапия в России не лицензирована, а значит и помощи государства ждать не приходится. И, тем не менее, в стране открыто уже несколько центров. Иппотерапия развивается на Украине и в Грузии.

Чудес ждать не стоит: заручившись поддержкой иппотерапии ребенок не отбросит коляску и не забегает как спортсмен-марафонец. Но для физического развития такая реабилитация определенно нужна. О пользе верховой езды для больных писал еще греческий врач Гиппократ. Доктор Рой Ли Элдридж из Университета Арканзаса (штат на юге США) называет иппотерапию эффективной стратегией. «Трехмерное движение лошади оказывает воздействие на пациента, которое я не в состоянии произвести в клинических условиях», — пишет исследователь.

По данным американских экспертов в области иппотерапии, трое из четырех детей с инвалидностью от 5 до 9 лет, после занятий «ощутили улучшения, связанные с физическим состоянием и развитием моторики». Я смотрю на 9−летнего Даниила — у него ДЦП — и понимаю, что никаких научных подтверждений не нужно: результат написан на лице у ребенка. «Лошадь — часть жизни, — говорит мне мама ребенка. — И дело даже не столько в моторике. Дело в эмоциях. Он иногда приходит обнимает лошадь и стоит так 30 минут».