«Париж стимулирует вдохновение»

— Родившись в России, вы уже много лет живёте в Париже, почему?

Моя жизнь состоит из переездов. В 16 лет после окончания школы, я уехал из родного города. Сначала в Ростов, потом в Москву, потом в Берлин, потом в Париж. Это наложило отпечаток, в том числе и на творчество. Париж казался эпицентром творчества. И эта плеть гнала туда.

— Вдохновение зависит от среды обитания и путешествий?

Конечно. Художник — биологический процесс. У тебя постоянно появляются идеи, ты взрослеешь, хочется фундаментального. Французская культура провоцирует творить. Париж стимулирует вдохновение. Потому что любимое тобой с детства, здесь — родная культура. Да, это Франция и менталитет другой. Но художники, которых я любил — они здесь. Крайне интересно ходить по музеям и видеть «вживую» художников, которых до этого видел только в альбомах. На меня старое искусство сильно влияет.

Художник — биологический процесс. А французская культура провоцирует творить

— Почему вы не остались в Москве?

В 2000−м году я потерял квартиру и мастерскую. Уехал в Берлин. Болтался одно время там. Но русскому художнику в Германии некомфортно. Сложно принять немецкий дух, четкость. Можно в немецкой столице присутствовать физически. Но развиваться, жить и работать… Не знаю ни одного художника, который бы там реализовался. Искусство — непосредственная связь с местом и с контекстом той страны, в которой ты работаешь. В Германии у меня появилась своя галерея, но страна так и не стала «моим местом». Хотя в Германии много серьезных художников.

— После Германии вы поехали во Францию?

Да, потому что там «мягче». Это интернациональная страна. Мир искусства отчасти коррумпирован, но художник чувствует себя в Париже легко. Так уж повелось.

— Вы не перестаете повторять, что вас вдохновляет природа. Но, при этом, для жизни выбираете города. Почему?

Как любой человек я связан обязательствами. Семейными, например. Дети ходят в школу во Франции. Да, я хотел бы жить в итальянской деревне. Или в русской. Сделал бы мастерскую и стал бы окончательно счастливым человеком. В конечном итоге так и случится. Но пока живу в Париже.

— Гоген уехал вдохновляться на Таити, Сезанн исходил Францию. Как открытые границы меняют мир искусства?

Границы открыты. Но выбранная художником тема предполагает привязки. Если я пишу древнегреческий Парфенон или парижский собор Нотр-Дам, я могу себе это позволить. Потому что я русский художник. Ни одному французскому художнику сегодня не придет в голову даже смотреть в сторону собора Парижской Богоматери. Написали уже давно, зачем повторяться? Тоже самое и с Парфеноном. Но для меня храм — личное переживание, почерпнутое в литературе. Я пытаюсь не изжить книги из творчества, а сделать частью процесса. Хотя казалось бы — я просто пишу Парфенон.

— Центральную роль в восприятии искусства играет менталитет?

Да. Человек живет в стране, читает «свою» литературу, смотрит «свои» фильмы и таким образом формируется. Если рассказать о переживаниях в другой стране, вас не поймут. Потому что эти люди росли в иной культуре. По этой же причине не воспринимаются шутки. С искусством так же. Я говорю с русским зрителем — благодарным, который меня понимает. Выставка «Элизии» касается русских людей, поэтому и представлена в Москве. В Риме выставку воспримут иначе. Куратор — итальянец — спрашивает: «Зачем ты повесил в рамках экспозиции олимпийские фотографии?». Он не понимает. И я отвечаю: «Важно показать основы и истоки живописи». Куратор отвечает, что живопись уже давно другая и живет своей жизнью. У него своя система координат. А у меня своя.  Понимаете?

Выставка «Элизии» касается русских людей, поэтому и представлена в Москве

Музей русского импрессионизма © DR

— Что говорят французы?

Французы ненавидят своих же художников, и это трагедия. Я нахожу на свалках во Франции антикварную мебель, книги для инсталляций. Французы считают: вещь отжила жизнь и не представляет никакой ценности.

— С другой стороны, зачем привязываться к вещам?

Да, вы правы. Но для меня это трагедия. Мне кажется, Франция таким образом, по мелочам, но теряет приоритеты. Умирает одна культура и ей на смену приходит другая. Это такой живой процесс, который переживает каждое поколение в истории. И в этом видна связь с жизнью — ты помнишь что-то из детства, но это уже не ты.

— Как вы реагируете на повышенное внимание?

Непривычно. Русские художники не избалованы вниманием. Мне повезло.

— Считаете, это везение?

Да, именно везение. Сколько людей, которые за жизнь ничего не добиваются. Ни выставок, ни славы. В истории масса примеров, когда люди всецело отдавались искусству и ничего не получали взамен. Обидно, что художники, которые однажды войдут в историю живописного искусства, живут бедно. Поэтому да — мне повезло. Хотите пример? Возьмем двух великих архитекторов — Браманте и Бернини. Первый жил скромно, не выходил из кельи, ел хлеб с молоком. Бернини — полная противоположность. Светский человек, государственный деятель с благами. Оба вошли в историю как строители одной эпохи. Один был успешен, другой нет. 

— Но вы же прилагаете усилия, чтобы вам повезло?

Я делаю выставки. Но как быть, если я делаю выставки, а на них никто не ходит? Здесь, в Москве, ходят. В Берлине, например, не ходят. Здесь везение, там — невезение. Как волны.

Выставка в Москве — первая за 10 лет. Почему?

До некоторого времени художник высказывался исключительно в галереях. Потом галереи закрылись, а договориться с Манежем или Третьяковской галереей проблематично. Поэтому я увлекся западными проектами и давал гастрольные выставки. Благодаря Музею русского импрессионизма оказался в Москве. У художников появился шанс показать себя.

— Хороший шанс.

Да. Замечательные стены, замечательное пространство. Россия выиграла, что такой музей открылся. Побольше бы таких, как Борис Минц, создавший музей по личной инициативе, и искусство бы у нас заработало. ELITE

мнение

Борис Минц
Основатель Музея русского импрессионизма

Обожаю Валерия Кошлякова и считаю, что сегодня это один из лучших российских художников. Я дружу с художником и рад, что после 10-летнего ожидания у нас есть шанс принять его выставку в Москве. Для этого пришлось построить музей, так хорошо принявший экспозицию. Выставка со смыслом, будет понятна русскому человеку, поэтому она и проходит в Москве. Выставка «Элизии» — это наслоение смыслов, раскрывающих талант художника и утраченные ценности, о которых мы забываем.

Выставка «Элизии»

По словам Кошлякова, «Элизии» — следы исчезновений. Описания знакомых мест и отжитых образов. Руины и сон, представленные в жанре фантасмагорий. Пространства городов, архитектура различных зданий. Значение слова «элизии» сам Кошляков расшифровывает как «выталкивание». Художник говорит, что выставка будет понятна только русскому человеку, поэтому она и проходит в Москве. Выставка «Элизии» в Музее русского импрессионизма продлится до 27 ноября 2016 года.